The Brothers Karamazov: Bilingual Edition (English – Russian)

By Fyodor Dostoevsky

Instead of memorizing vocabulary words, work your way through an actual well-written novel. Even novices can follow along as each individual English paragraph is paired with the corresponding Russian paragraph. It won't be an easy project, but you'll learn a lot.

• Language: English
• Publisher: Publishdrive
• Release date: Jun 14, 2018

Book preview

THE BROTHERS KARAMAZOV

БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ

Bilingual Edition

English - Russian

Fyodor Dostoevsky

translated by

Constance Garnett

PART I

Часть первая

Book I. - The History of a Family

Книга первая - История одной семейки

Chapter 1. - Fyodor Pavlovitch Karamazov

Глава I - Федор Павлович Карамазов

ALEXEY Fyodorovitch Karamazov was the third son of Fyodor Pavlovitch Karamazov, a landowner well known in our district in his own day, and still remembered among us owing to his gloomy and tragic death, which happened thirteen years ago, and which I shall describe in its proper place.

Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика нашего уезда Федора Павловича Карамазова, столь известного в свое время (да и теперь еще у нас припоминаемого) по трагической и темной кончине своей, приключившейся ровно тринадцать лет назад и о которой сообщу в своем месте.

For the present I will only say that this landowner- for so we used to call him, although he hardly spent a day of his life on his own estate- was a strange type, yet one pretty frequently to be met with, a type abject and vicious and at the same time senseless. But he was one of those senseless persons who are very well capable of looking after their worldly affairs, and, apparently, after nothing else.

Теперь же скажу об этом «помещике» (как его у нас называли, хотя он всю жизнь совсем почти не жил в своем поместье) лишь то, что это был странный тип, довольно часто, однако, встречающийся, именно тип человека не только дрянного и развратного, но вместе с тем и бестолкового,  – но из таких, однако, бестолковых, которые умеют отлично обделывать свои имущественные делишки, и только, кажется, одни эти.

Fyodor Pavlovitch, for instance, began with next to nothing; his estate was of the smallest; he ran to dine at other men's tables, and fastened on them as a toady, yet at his death it appeared that he had a hundred thousand roubles in hard cash.

Федор Павлович, например, начал почти что ни с чем, помещик он был самый маленький, бегал обедать по чужим столам, норовил в приживальщики, а между тем в момент кончины его у него оказалось до ста тысяч рублей чистыми деньгами.

At the same time, he was all his life one of the most senseless, fantastical fellows in the whole district.

И в то же время он все-таки всю жизнь свою продолжал быть одним из бестолковейших сумасбродов по всему нашему уезду.

I repeat, it was not stupidity- the majority of these fantastical fellows are shrewd and intelligent enough- but just senselessness, and a peculiar national form of it.

Повторю еще: тут не глупость; большинство этих сумасбродов довольно умно и хитро,  – а именно бестолковость, да еще какая-то особенная, национальная.

He was married twice, and had three sons, the eldest, Dmitri, by his first wife, and two, Ivan and Alexey, by his second.

Он был женат два раза, и у него было три сына: старший, Дмитрий Федорович, от первой супруги, а остальные два, Иван и Алексей, от второй.

Fyodor Pavlovitch's first wife, Adelaida Ivanovna, belonged to a fairly rich and distinguished noble family, also landowners in our district, the Miusovs.

Первая супруга Федора Павловича была из довольно богатого и знатного рода дворян Миусовых, тоже помещиков нашего уезда.

How it came to pass that an heiress, who was also a beauty, and moreover one of those vigorous intelligent girls, so common in this generation, but sometimes also to be found in the last, could have married such a worthless, puny weakling, as we all called him, I won't attempt to explain.

Как именно случилось, что девушка с приданым, да еще красивая и, сверх того, из бойких умниц, столь нередких у нас в теперешнее поколение, но появлявшихся уже и в прошлом, могла выйти замуж за такого ничтожного «мозгляка», как все его тогда называли, объяснять слишком не стану.

I knew a young lady of the last romantic generation who after some years of an enigmatic passion for a gentleman, whom she might quite easily have married at any moment, invented insuperable obstacles to their union, and ended by throwing herself one stormy night into a rather deep and rapid river from a high bank, almost a precipice, and so perished, entirely to satisfy her own caprice, and to be like Shakespeare's Ophelia. Indeed, if this precipice, a chosen and favourite spot of hers, had been less picturesque, if there had been a prosaic flat bank in its place, most likely the suicide would never have taken place.

Ведь знал же я одну девицу, еще в запрошлом «романтическом» поколении, которая после нескольких лет загадочной любви к одному господину, за которого, впрочем, всегда могла выйти замуж самым спокойным образом, кончила, однако же, тем, что сама навыдумала себе непреодолимые препятствия и в бурную ночь бросилась с высокого берега, похожего на утес, в довольно глубокую и быструю реку и погибла в ней решительно от собственных капризов, единственно из-за того, чтобы походить на шекспировскую Офелию, и даже так, что будь этот утес, столь давно ею намеченный и излюбленный, не столь живописен, а будь на его месте лишь прозаический плоский берег, то самоубийства, может быть, не произошло бы вовсе.

This is a fact, and probably there have been not a few similar instances in the last two or three generations.

Факт этот истинный, и надо думать, что в нашей русской жизни, в два или три последние поколения, таких или однородных с ним фактов происходило немало.

Adelaida Ivanovna Miusov's action was similarly, no doubt, an echo of other people's ideas, and was due to the irritation caused by lack of mental freedom.

Подобно тому и поступок Аделаиды Ивановны Миусовой был без сомнения отголоском чужих веяний и тоже пленной мысли раздражением.

She wanted, perhaps, to show her feminine independence, to override class distinctions and the despotism of her family. And a pliable imagination persuaded her, we must suppose, for a brief moment, that Fyodor Pavlovitch, in spite of his parasitic position, was one of the bold and ironical spirits of that progressive epoch, though he was, in fact, an ill-natured buffoon and nothing more.

Ей, может быть, захотелось заявить женскую самостоятельность, пойти против общественных условий, против деспотизма своего родства и семейства, а услужливая фантазия убедила ее, положим, на один только миг, что Федор Павлович, несмотря на свой чин приживальщика, все-таки один из смелейших и насмешливейших людей той, переходной ко всему лучшему, эпохи, тогда как он был только злой шут, и больше ничего.

What gave the marriage piquancy was that it was preceded by an elopement, and this greatly captivated Adelaida Ivanovna's fancy.

Пикантное состояло еще и в том, что дело обошлось увозом, а это очень прельстило Аделаиду Ивановну.

Fyodor Pavlovitch's position at the time made him specially eager for any such enterprise, for he was passionately anxious to make a career in one way or another. To attach himself to a good family and obtain a dowry was an alluring prospect.

Федор же Павлович на все подобные пассажи был даже и по социальному своему положению весьма тогда подготовлен, ибо страстно желал устроить свою карьеру хотя чем бы то ни было; примазаться же к хорошей родне и взять приданое было очень заманчиво.

As for mutual love it did not exist apparently, either in the bride or in him, in spite of Adelaida Ivanovna's beauty.

Что же до обоюдной любви, то ее вовсе, кажется, не было – ни со стороны невесты, ни с его стороны, несмотря даже на красивость Аделаиды Ивановны.

This was, perhaps, a unique case of the kind in the life of Fyodor Pavlovitch, who was always of a voluptuous temper, and ready to run after any petticoat on the slightest encouragement.

Так что случай этот был, может быть, единственным в своем роде в жизни Федора Павловича, сладострастнейшего человека во всю свою жизнь, в один миг готового прильнуть к какой угодно юбке, только бы та его поманила.

She seems to have been the only woman who made no particular appeal to his senses.

А между тем одна только эта женщина не произвела в нем со страстной стороны никакого особенного впечатления.

Immediatley after the elopement Adelaida Ivanovna discerned in a flash that she had no feeling for her husband but contempt.

Аделаида Ивановна, тотчас же после увоза, мигом разглядела, что мужа своего она только презирает, и больше ничего.

The marriage accordingly showed itself in its true colours with extraordinary rapidity.

Таким образом, следствия брака обозначились с чрезвычайною быстротой.

Although the family accepted the event pretty quickly and apportioned the runaway bride her dowry, the husband and wife began to lead a most disorderly life, and there were everlasting scenes between them.

Несмотря на то, что семейство даже довольно скоро примирилось с событием и выделило беглянке приданое, между супругами началась самая беспорядочная жизнь и вечные сцены.

It was said that the young wife showed incomparably more generosity and dignity than Fyodor Pavlovitch, who, as is now known, got hold of all her money up to twenty five thousand roubles as soon as she received it, so that those thousands were lost to her forever.

Рассказывали, что молодая супруга выказала при том несравненно более благородства и возвышенности, нежели Федор Павлович, который, как известно теперь, подтибрил у нее тогда же, разом, все ее денежки, до двадцати пяти тысяч, только что она их получила, так что тысячки эти с тех пор решительно как бы канули для нее в воду.

The little village and the rather fine town house which formed part of her dowry he did his utmost for a long time to transfer to his name, by means of some deed of conveyance. He would probably have succeeded, merely from her moral fatigue and desire to get rid of him, and from the contempt and loathing he aroused by his persistent and shameless importunity.

Деревеньку же и довольно хороший городской дом, которые тоже пошли ей в приданое, он долгое время и изо всех сил старался перевести на свое имя чрез совершение какого-нибудь подходящего акта и наверно бы добился того из одного, так сказать, презрения и отвращения к себе, которое он возбуждал в своей супруге ежеминутно своими бесстыдными вымогательствами и вымаливаниями, из одной ее душевной усталости, только чтоб отвязался.

But, fortunately, Adelaida Ivanovna's family intervened and circumvented his greediness.

Но, к счастию, вступилось семейство Аделаиды Ивановны и ограничило хапугу.

It is known for a fact that frequent fights took place between the husband and wife, but rumour had it that Fyodor Pavlovitch did not beat his wife but was beaten by her, for she was a hot-tempered, bold, dark-browed, impatient woman, possessed of remarkable physical strength.

Положительно известно, что между супругами происходили нередкие драки, но, по преданию, бил не Федор Павлович, а била Аделаида Ивановна, дама горячая, смелая, смуглая, нетерпеливая, одаренная замечательною физической силой.

Finally, she left the house and ran away from Fyodor Pavlovitch with a destitute divinity student, leaving Mitya, a child of three years old, in her husband's hands.

Наконец она бросила дом и сбежала от Федора Павловича с одним погибавшим от нищеты семинаристом-учителем, оставив Федору Павловичу на руках трехлетнего Митю.

Immediately Fyodor Pavlovitch introduced a regular harem into the house, and abandoned himself to orgies of drunkenness. In the intervals he used to drive all over the province, complaining tearfully to each and all of Adelaida Ivanovna's having left him, going into details too disgraceful for a husband to mention in regard to his own married life.

Федор Павлович мигом завел в доме целый гарем и самое забубенное пьянство, а в антрактах ездил чуть не по всей губернии и слезно жаловался всем и каждому на покинувшую его Аделаиду Ивановну, причем сообщал такие подробности, которые слишком бы стыдно было сообщать супругу о своей брачной жизни.

What seemed to gratify him and flatter his self-love most was to play the ridiculous part of the injured husband, and to parade his woes with embellishments.

Главное, ему как будто приятно было и даже льстило разыгрывать пред всеми свою смешную роль обиженного супруга и с прикрасами даже расписывать подробности о своей обиде.

One would think that you'd got a promotion, Fyodor Pavlovitch, you seem so pleased in spite of your sorrow, scoffers said to him.

«Подумаешь, что вы, Федор Павлович, чин получили, так вы довольны, несмотря на всю вашу горесть»,  – говорили ему насмешники.

Many even added that he was glad of a new comic part in which to play the buffoon, and that it was simply to make it funnier that he pretended to be unaware of his ludicrous position.

Многие даже прибавляли, что он рад явиться в подновленном виде шута и что нарочно, для усиления смеха, делает вид, что не замечает своего комического положения.

But, who knows, it may have been simplicity.

Кто знает впрочем, может быть, было это в нем и наивно.

At last he succeeded in getting on the track of his runaway wife.

Наконец ему удалось открыть следы своей беглянки.

The poor woman turned out to be in Petersburg, where she had gone with her divinity student, and where she had thrown herself into a life of complete emancipation.

Бедняжка оказалась в Петербурге, куда перебралась с своим семинаристом и где беззаветно пустилась в самую полную эмансипацию.

Fyodor Pavlovitch at once began bustling about, making preparations to go to Petersburg, with what object he could not himself have said.

Федор Павлович немедленно захлопотал и стал собираться в Петербург,  – для чего?  – он, конечно, и сам не знал.

He would perhaps have really gone; but having determined to do so he felt at once entitled to fortify himself for the journey by another bout of reckless drinking.

Право, может быть, он бы тогда и поехал; но, предприняв такое решение, тотчас же почел себя в особенном праве, для бодрости, пред дорогой, пуститься вновь в самое безбрежное пьянство.

And just at that time his wife's family received the news of her death in Petersburg.

И вот в это-то время семейством его супруги получилось известие о смерти ее в Петербурге.

She had died quite suddenly in a garret, according to one story, of typhus, or as another version had it, of starvation.

Она как-то вдруг умерла, где-то на чердаке, по одним сказаниям – от тифа, а по другим – будто бы с голоду.

Fyodor Pavlovitch was drunk when he heard of his wife's death, and the story is that he ran out into the street and began shouting with joy, raising his hands to Heaven:

Федор Павлович узнал о смерти своей супруги пьяный; говорят, побежал по улице и начал кричать, в радости воздевая руки к небу:

Lord, now lettest Thou Thy servant depart in peace, but others say he wept without restraint like a little child, so much so that people were sorry for him, in spite of the repulsion he inspired.

«Ныне отпущаеши», а по другим – плакал навзрыд как маленький ребенок, и до того, что, говорят, жалко даже было смотреть на него, несмотря на все к нему отвращение.

It is quite possible that both versions were true, that he rejoiced at his release, and at the same time wept for her who released him.

Очень может быть, что было и то, и другое, то есть что и радовался он своему освобождению, и плакал по освободительнице – все вместе.

As a general rule, people, even the wicked, are much more naive and simple-hearted than we suppose.

В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем.

And we ourselves are, too.

Да и мы сами тоже.

Chapter 2. - He Gets Rid of His Eldest Son

Глава II - Первого сына спровадил

YOU can easily imagine what a father such a man could be and how he would bring up his children.

Конечно, можно представить себе, каким воспитателем и отцом мог быть такой человек.

His behaviour as a father was exactly what might be expected. He completely abandoned the child of his marriage with Adelaida Ivanovna, not from malice, nor because of his matrimonial grievances, but simply because he forgot him.

С ним как с отцом именно случилось то, что должно было случиться, то есть он вовсе и совершенно бросил своего ребенка, прижитого с Аделаидой Ивановной, не по злобе к нему или не из каких-нибудь оскорбленно-супружеских чувств, а просто потому, что забыл о нем совершенно.

While he was wearying everyone with his tears and complaints, and turning his house into a sink of debauchery, a faithful servant of the family, Grigory, took the three-year old Mitya into his care. If he hadn't looked after him there would have been no one even to change the baby's little shirt.

Пока он докучал всем своими слезами и жалобами, а дом свой обратил в развратный вертеп, трехлетнего мальчика Митю взял на свое попечение верный слуга этого дома Григорий, и не позаботься он тогда о нем, то, может быть, на ребенке некому было бы переменить рубашонку.

It happened moreover that the child's relations on his mother's side forgot him too at first.

К тому же так случилось, что родня ребенка по матери тоже как бы забыла о нем в первое время.

His grandfather was no longer living, his widow, Mitya's grandmother, had moved to Moscow, and was seriously ill, while his daughters were married, so that Mitya remained for almost a whole year in old Grigory's charge and lived with him in the servant's cottage.

Деда его, то есть самого господина Миусова, отца Аделаиды Ивановны, тогда уже не было в живых; овдовевшая супруга его, бабушка Мити, переехавшая в Москву, слишком расхворалась, сестры же повышли замуж, так что почти целый год пришлось Мите пробыть у слуги Григория и проживать у него в дворовой избе.

But if his father had remembered him (he could not, indeed, have been altogether unaware of his existence) he would have sent him back to the cottage, as the child would only have been in the way of his debaucheries.

Впрочем, если бы папаша о нем и вспомнил (не мог же он в самом деле не знать о его существовании), то и сам сослал бы его опять в избу, так как ребенок все же мешал бы ему в его дебоширстве.

But a cousin of Mitya's mother, Pyotr Alexandrovitch Miusov, happened to return from Paris. He lived for many years afterwards abroad, but was at that time quite a young.man, and distinguished among the Miusovs as a man of enlightened ideas and of European culture, who had been in the capitals and abroad.

Но случилось так, что из Парижа вернулся двоюродный брат покойной Аделаиды Ивановны, Петр Александрович Миусов, многие годы сряду выживший потом за границей, тогда же еще очень молодой человек, но человек особенный между Миусовыми, просвещенный, столичный, заграничный и притом всю жизнь свою европеец, а под конец жизни либерал сороковых и пятидесятых годов.

Towards the end of his life he became a Liberal of the type common in the forties and fifties. In the course of his career he had come into contact with many of the most Liberal men of his epoch, both in Russia and abroad. He had known Proudhon and Bakunin personally, and in his declining years was very fond of describing the three days of the Paris Revolution of February, 1848, hinting that he himself had almost taken part in the fighting on the barricades.

В продолжение своей карьеры он перебывал в связях со многими либеральнейшими людьми своей эпохи, и в России и за границей, знавал лично и Прудона и Бакунина и особенно любил вспоминать и рассказывать, уже под концом своих странствий, о трех днях февральской парижской революции сорок восьмого года, намекая, что чуть ли и сам он не был в ней участником на баррикадах.

This was one of the most grateful recollections of his youth.

Это было одно из самых отраднейших воспоминаний его молодости.

He had an independent property of about a thousand souls, to reckon in the old style.

Имел он состояние независимое, по прежней пропорции около тысячи душ.

His splendid estate lay on the outskirts of our little town and bordered on the lands of our famous monastery, with which Pyotr Alexandrovitch began an endless lawsuit, almost as soon as he came into the estate, concerning the rights of fishing in the river or wood-cutting in the forest, I don't know exactly which. He regarded it as his duty as a citizen and a man of culture to open an attack upon the clericals.

Превосходное имение его находилось сейчас же на выезде из нашего городка и граничило с землей нашего знаменитого монастыря, с которым Петр Александрович, еще в самых молодых летах, как только получил наследство, мигом начал нескончаемый процесс за право каких-то ловель в реке или порубок в лесу, доподлинно не знаю, но начать процесс с «клерикалами» почел даже своею гражданскою и просвещенною обязанностью.

Hearing all about Adelaida Ivanovna, whom he, of course, remembered, and in whom he had at one time been interested, and learning of the existence of Mitya, he intervened, in spite of all his youthful indignation and contempt for Fyodor Pavlovitch.

Услышав все про Аделаиду Ивановну, которую, разумеется, помнил и когда-то даже заметил, и узнав, что остался Митя, он, несмотря на все молодое негодование свое и презрение к Федору Павловичу, в это дело ввязался.

He made the latter's acquaintance for the first time, and told him directly that he wished to undertake the child's education.

Тут-то он с Федором Павловичем в первый раз и познакомился. Он прямо ему объявил, что желал бы взять воспитание ребенка на себя.

He used long afterwards to tell as a characteristic touch, that when he began to speak of Mitya, Fyodor Pavlovitch looked for some time as though he did not understand what child he was talking about, and even as though he was surprised to hear that he had a little son in the house.

Он долго потом рассказывал, в виде характерной черты, что когда он заговорил с Федором Павловичем о Мите, то тот некоторое время имел вид совершенно не понимающего, о каком таком ребенке идет дело, и даже как бы удивился, что у него есть где-то в доме маленький сын.

The story may have been exaggerated, yet it must have been something like the truth.

Если в рассказе Петра Александровича могло быть преувеличение, то все же должно было быть и нечто похожее на правду.

Fyodor Pavlovitch was all his life fond of acting, of suddenly playing an unexpected part, sometimes without any motive for doing so, and even to his own direct disadvantage, as, for instance, in the present case.

Но действительно Федор Павлович всю жизнь свою любил представляться, вдруг проиграть пред вами какую-нибудь неожиданную роль, и, главное, безо всякой иногда надобности, даже в прямой ущерб себе, как в настоящем, например, случае.

This habit, however, is characteristic of a very great number of people, some of them very clever ones, not like Fyodor Pavlovitch.

Черта эта, впрочем, свойственна чрезвычайно многим людям, и даже весьма умным, не то что Федору Павловичу.

Pyotr Alexandrovitch carried the business through vigorously, and was appointed, with Fyodor Pavlovitch, joint guardian of the child, who had a small property, a house and land, left him by his mother.

Петр Александрович повел дело горячо и даже назначен был (купно с Федором Павловичем) в опекуны ребенку, потому что все же после матери оставалось именьице – дом и поместье.

Mitya did, in fact, pass into this cousin's keeping, but as the latter had no family of his own, and after securing the revenues of his estates was in haste to return at once to Paris, he left the boy in charge of one of his cousins, a lady living in Moscow.

Митя действительно переехал к этому двоюродному дяде, но собственного семейства у того не было, а так как сам он, едва лишь уладив и обеспечив свои денежные получения с своих имений, немедленно поспешил опять надолго в Париж, то ребенка и поручил одной из своих двоюродных теток, одной московской барыне.

It came to pass that, settling permanently in Paris he, too, forgot the child, especially when the Revolution of February broke out, making an impression on his mind that he remembered all the rest of his life.

Случилось так, что, обжившись в Париже, и он забыл о ребенке, особенно когда настала та самая февральская революция, столь поразившая его воображение и о которой он уже не мог забыть всю свою жизнь.

The Moscow lady died, and Mitya passed into the care of one of her married daughters.

Московская же барыня умерла, и Митя перешел к одной из замужних ее дочерей.

I believe he changed his home a fourth time later on.

Кажется, он и еще потом переменил в четвертый раз гнездо.

I won't enlarge upon that now, as I shall have much to tell later of Fyodor Pavlovitch's firstborn, and must confine myself now to the most essential facts about him, without which I could not begin my story.

Об этом я теперь распространяться не стану, тем более что много еще придется рассказывать об этом первенце Федора Павловича, а теперь лишь ограничиваюсь самыми необходимыми о нем сведениями, без которых мне и романа начать невозможно.

In the first place, this Mitya, or rather Dmitri Fyodorovitch, was the only one of Fyodor Pavlovitch's three sons who grew up in the belief that he had property, and that he would be independent on coming of age.

Во-первых, этот Дмитрий Федорович был один только из трех сыновей Федора Павловича, который рос в убеждении, что он все же имеет некоторое состояние и когда достигнет совершенных лет, то будет независим.

He spent an irregular boyhood and youth. He did not finish his studies at the gymnasium, he got into a military school, then went to the Caucasus, was promoted, fought a duel, and was degraded to the ranks, earned promotion again, led a wild life, and spent a good deal of money.

Юность и молодость его протекли беспорядочно: в гимназии он не доучился, попал потом в одну военную школу, потом очутился на Кавказе, выслужился, дрался на дуэли, был разжалован, опять выслужился, много кутил и сравнительно прожил довольно денег.

He did not begin to receive any income from Fyodor Pavlovitch until he came of age, and until then got into debt.

Стал же получать их от Федора Павловича не раньше совершеннолетия, а до тех пор наделал долгов.

He saw and knew his father, Fyodor Pavlovitch, for the first time on coming of age, when he visited our neighbourhood on purpose to settle with him about his property.

Федора Павловича, отца своего, узнал и увидал в первый раз уже после совершеннолетия, когда нарочно прибыл в наши места объясниться с ним насчет своего имущества.

He seems not to have liked his father. He did not stay long with him, and made haste to get away, having only succeeded in obtaining a sum of money, and entering into an agreement for future payments from the estate, of the revenues and value of which he was unable (a fact worthy of note), upon this occasion, to get a statement from his father.

Кажется, родитель ему и тогда не понравился; пробыл он у него недолго и уехал поскорей, успев лишь получить от него некоторую сумму и войдя с ним в некоторую сделку насчет дальнейшего получения доходов с имения, которого (факт достопримечательный) ни доходности, ни стоимости он в тот раз от Федора Павловича так и не добился.

Fyodor Pavlovitch remarked for the first time then (this, too, should be noted) that Mitya had a vague and exaggerated idea of his property.

Федор Павлович заметил тогда, с первого разу (и это надо запомнить), что Митя имеет о своем состоянии понятие преувеличенное и неверное.

Fyodor Pavlovitch was very well satisfied with this, as it fell in with his own designs.

Федор Павлович был очень этим доволен, имея в виду свои особые расчеты.

He gathered only that the young man was frivolous, unruly, of violent passions, impatient, and dissipated, and that if he could only obtain ready money he would be satisfied, although only, of course, a short time.

Он вывел лишь, что молодой человек легкомыслен, буен, со страстями, нетерпелив, кутила и которому только чтобы что-нибудь временно перехватить, и он хоть на малое время, разумеется, но тотчас успокоится.

So Fyodor Pavlovitch began to take advantage of this fact, sending him from time to time small doles, instalments. In the end, when four years later, Mitya, losing patience, came a second time to our little town to settle up once for all with his father, it turned out to his amazement that he had nothing, that it was difficult to get an account even, that he had received the whole value of his property in sums of money from Fyodor Pavlovitch, and was perhaps even in debt to him, that by various agreements into which he had, of his own desire, entered at various previous dates, he had no right to expect anything more, and so on, and so on.

Вот это и начал эксплуатировать Федор Павлович, то есть отделываться малыми подачками, временными высылками, и в конце концов так случилось, что когда, уже года четыре спустя, Митя, потеряв терпение, явился в наш городок в другой раз, чтобы совсем уж покончить дела с родителем, то вдруг оказалось, к его величайшему изумлению, что у него уже ровно нет ничего, что и сосчитать даже трудно, что он перебрал уже деньгами всю стоимость своего имущества у Федора Павловича, может быть еще даже сам должен ему; что по таким-то и таким-то сделкам, в которые сам тогда-то и тогда пожелал вступить, он и права не имеет требовать ничего более, и проч., и проч.

The young man was overwhelmed, suspected deceit and cheating, and was almost beside himself.

Молодой человек был поражен, заподозрил неправду, обман, почти вышел из себя и как бы потерял ум.

And, indeed, this circumstance led to the catastrophe, the account of which forms the subject of my first introductory story, or rather the external side of it.

Вот это-то обстоятельство и привело к катастрофе, изложение которой и составит предмет моего первого вступительного романа или, лучше сказать, его внешнюю сторону.

But before I pass to that story I must say a little of Fyodor Pavlovitch's other two sons, and of their origin.

Но, пока перейду к этому роману, нужно еще рассказать и об остальных двух сыновьях Федора Павловича, братьях Мити, и объяснить, откуда те-то взялись.

Chapter 3. - The Second Marriage and the Second Family

Глава III - Второй брак и вторые дети

VERY shortly after getting his four-year-old Mitya off his hands Fyodor Pavlovitch married a second time.

Федор Павлович, спровадив с рук четырехлетнего Митю, очень скоро после того женился во второй раз.

His second marriage lasted eight years.

Второй брак этот продолжался лет восемь.

He took this second wife, Sofya Ivanovna, also a very young girl, from another province, where he had gone upon some small piece of business in company with a Jew.

Взял он эту вторую супругу свою, тоже очень молоденькую особу, Софью Ивановну, из другой губернии, в которую заехал по одному мелкоподрядному делу, с каким-то жидком в компании.

Though Fyodor Pavlovitch was a drunkard and a vicious debauchee he never neglected investing his capital, and managed his business affairs very successfully, though, no doubt, not over-scrupulously.

Федор Павлович хотя и кутил, и пил, и дебоширил, но никогда не переставал заниматься помещением своего капитала и устраивал делишки свои всегда удачно, хотя, конечно, почти всегда подловато.

Sofya Ivanovna was the daughter of an obscure deacon, and was left from childhood an orphan without relations. She grew up in the house of a general's widow, a wealthy old lady of good position, who was at once her benefactress and tormentor.

Софья Ивановна была из «сироток», безродная с детства, дочь какого-то темного дьякона, взросшая в богатом доме своей благодетельницы, воспитательницы и мучительницы, знатной генеральши-старухи, вдовы генерала Ворохова.

I do not know the details, but I have only heard that the orphan girl, a meek and gentle creature, was once cut down from a halter in which she was hanging from a nail in the loft, so terrible were her sufferings from the caprice and everlasting nagging of this old woman, who was apparently not bad-hearted but had become an insufferable tyrant through idleness.

Подробностей не знаю, но слышал лишь то, что будто воспитанницу, кроткую, незлобивую и безответную, раз сняли с петли, которую она привесила на гвозде в чулане,  – до того тяжело было ей переносить своенравие и вечные попреки этой, по-видимому не злой, старухи, но бывшей лишь нестерпимейшею самодуркой от праздности.

Fyodor Pavlovitch made her an offer; inquiries were made about him and he was refused. But again, as in his first marriage, he proposed an elopement to the orphan girl.

Федор Павлович предложил свою руку, о нем справились и его прогнали, и вот тут-то он опять, как и в первом браке, предложил сиротке увоз.

There is very little doubt that she would not on any account have married him if she had known a little more about him in time.

Очень, очень может быть, что и она даже не пошла бы за него ни за что, если б узнала о нем своевременно побольше подробностей.

But she lived in another province; besides, what could a little girl of sixteen know about it, except that she would be better at the bottom of the river than remaining with her benefactress.

Но дело было в другой губернии; да и что могла понимать шестнадцатилетняя девочка, кроме того, что лучше в реку, чем оставаться у благодетельницы.

So the poor child exchanged a benefactress for a benefactor.

Так и променяла бедняжка благодетельницу на благодетеля.

Fyodor Pavlovitch did not get a penny this time, for the general's widow was furious. She gave them nothing and cursed them both. But he had not reckoned on a dowry; what allured him was the remarkable beauty of the innocent girl, above all her innocent appearance, which had a peculiar attraction for a vicious profligate, who had hitherto admired only the coarser types of feminine beauty.

Федор Павлович не взял в этот раз ни гроша, потому что генеральша рассердилась, ничего не дала и, сверх того, прокляла их обоих; но он и не рассчитывал на этот раз взять, а прельстился лишь замечательною красотой невинной девочки и, главное, ее невинным видом, поразившим его, сладострастника и доселе порочного любителя лишь грубой женской красоты.

Those innocent eyes slit my soul up like a razor, he used to say afterwards, with his loathsome snigger.

«Меня эти невинные глазки как бритвой тогда по душе полоснули»,  – говаривал он потом, гадко по-своему хихикая.

In a man so depraved this might, of course, mean no more than sensual attraction.

Впрочем, у развратного человека и это могло быть лишь сладострастным влечением.

As he had received no dowry with his wife, and had, so to speak, taken her from the halter, he did not stand on ceremony with her. Making her feel that she had wronged him, he took advantage of her phenomenal meekness and submissiveness to trample on the elementary decencies of marriage.

Не взяв же никакого вознаграждения, Федор Павлович с супругой не церемонился и, пользуясь тем, что она, так сказать, пред ним «виновата» и что он ее почти «с петли снял», пользуясь, кроме того, ее феноменальным смирением и безответностью, даже попрал ногами самые обыкновенные брачные приличия.

He gathered loose women into his house, and carried on orgies of debauchery in his wife's presence.

В дом, тут же при жене, съезжались дурные женщины, и устраивались оргии.

To show what a pass things had come to, I may mention that Grigory, the gloomy, stupid, obstinate, argumentative servant, who had always hated his first mistress, Adelaida Ivanovna, took the side of his new mistress. He championed her cause, abusing Fyodor Pavlovitch in a manner little befitting a servant, and on one occasion broke up the revels and drove all the disorderly women out of the house.

Как характерную черту сообщу, что слуга Григорий, мрачный, глупый и упрямый резонер, ненавидевший прежнюю барыню Аделаиду Ивановну, на этот раз взял сторону новой барыни, защищал и бранился за нее с Федором Павловичем почти непозволительным для слуги образом, а однажды так даже разогнал оргию и всех наехавших безобразниц силой.

In the end this unhappy young woman, kept in terror from her childhood, fell into that kind of nervous disease which is most frequently found in peasant women who are said to be possessed by devils.

Впоследствии с несчастною, с самого детства запуганною молодою женщиной произошло вроде какой-то нервной женской болезни, встречаемой чаще всего в простонародье у деревенских баб, именуемых за эту болезнь кликушами.

At times after terrible fits of hysterics she even lost her reason.

От этой болезни, со страшными истерическими припадками, больная временами даже теряла рассудок.

Yet she bore Fyodor Pavlovitch two sons, Ivan and Alexey, the eldest in the first year of marriage and the second three years later.

Родила она, однако же, Федору Павловичу двух сыновей, Ивана и Алексея, первого в первый год брака, а второго три года спустя.

When she died, little Alexey was in his fourth year, and, strange as it seems, I know that he remembered his mother all his life, like a dream, of course.

Когда она померла, мальчик Алексей был по четвертому году, и хоть и странно это, но я знаю, что он мать запомнил потом на всю жизнь,  – как сквозь сон, разумеется.

At her death almost exactly the same thing happened to the two little boys as to their elder brother, Mitya. They were completely forgotten and abandoned by their father. They were looked after by the same Grigory and lived in his cottage, where they were found by the tyrannical old lady who had brought up their mother.

По смерти ее с обоими мальчиками случилось почти точь-в-точь то же самое, что и с первым, Митей: они были совершенно забыты и заброшены отцом и попали все к тому же Григорию и также к нему в избу. В избе их и нашла старуха самодурка генеральша, благодетельница и воспитательница их матери.

She was still alive, and had not, all those eight years, forgotten the insult done her.

Она еще была в живых и все время, все восемь лет, не могла забыть обиды, ей нанесенной.

All that time she was obtaining exact information as to her Sofya's manner of life, and hearing of her illness and hideous surroundings she declared aloud two or three times to her retainers:

О житье-бытье ее «Софьи» все восемь лет она имела из-под руки самые точные сведения и, слыша, как она больна и какие безобразия ее окружают, раза два или три произнесла вслух своим приживалкам:

It serves her right. God has punished her for her ingratitude.

«Так ей и надо, это ей Бог за неблагодарность послал».

Exactly three months after Sofya Ivanovna's death the general's widow suddenly appeared in our town, and went straight to Fyodor Pavlovitch's house. She spent only half an hour in the town but she did a great deal.

Ровно три месяца по смерти Софьи Ивановны генеральша вдруг явилась в наш город лично и прямо на квартиру Федора Павловича и всего-то пробыла в городке с полчаса, но много сделала.

It was evening.

Был тогда час вечерний.

Fyodor Pavlovitch, whom she had not seen for those eight years, came in to her drunk.

Федор Павлович, которого она все восемь лет не видала, вышел к ней пьяненький.

The story is that instantly upon seeing him, without any sort of explanation, she gave him two good, resounding slaps on the face, seized him by a tuft of hair, and shook him three times up and down. Then, without a word, she went straight to the cottage to the two boys.

Повествуют, что она мигом, безо всяких объяснений, только что увидала его, задала ему две знатные и звонкие пощечины и три раза рванула его за вихор сверху вниз, затем, не прибавив ни слова, направилась прямо в избу к двум мальчикам.

Seeing, at the first glance, that they were unwashed and in dirty linen, she promptly gave Grigory, too, a box on the ear, and announcing that she would carry off both the children she wrapped them just as they were in a rug, put them in the carriage, and drove off to her own town.

С первого взгляда заметив, что они не вымыты и в грязном белье, она тотчас же дала еще пощечину самому Григорию и объявила ему, что увозит обоих детей к себе, затем вывела их в чем были, завернула в плед, посадила в карету и увезла в свой город.

Grigory accepted the blow like a devoted slave, without a word, and when he escorted the old lady to her carriage he made her a low bow and pronounced impressively that, God would repay her for orphans.

Григорий снес эту пощечину как преданный раб, не сгрубил ни слова, и когда провожал старую барыню до кареты, то, поклонившись ей в пояс, внушительно произнес, что ей «за сирот Бог заплатит».

You are a blockhead all the same, the old lady shouted to him as she drove away.

«А все-таки ты балбес!» – крикнула ему генеральша, отъезжая.

Fyodor Pavlovitch, thinking it over, decided that it was a good thing, and did not refuse the general's widow his formal consent to any proposition in regard to his children's education.

Федор Павлович, сообразив все дело, нашел, что оно дело хорошее, и в формальном согласии своем насчет воспитания детей у генеральши не отказал потом ни в одном пункте.

As for the slaps she had given him, he drove all over the town telling the story.

О полученных же пощечинах сам ездил рассказывать по всему городу.

It happened that the old lady died soon after this, but she left the boys in her will a thousand roubles each for their instruction, and so that all be spent on them exclusively, with the condition that it be so portioned out as to last till they are twenty-one, for it is more than adequate provision for such children. If other people think fit to throw away their money, let them.

Случилось так, что и генеральша скоро после того умерла, но выговорив, однако, в завещании обоим малюткам по тысяче рублей каждому «на их обучение, и чтобы все эти деньги были на них истрачены непременно, но с тем, чтобы хватило вплоть до совершеннолетия, потому что слишком довольно и такой подачки для этаких детей, а если кому угодно, то пусть сам раскошеливается», и проч., и проч.

I have not read the will myself, but I heard there was something queer of the sort, very whimsically expressed.

Я завещания сам не читал, но слышал, что именно было что-то странное в этом роде и слишком своеобразно выраженное.

The principal heir, Yefim Petrovitch Polenov, the Marshal of Nobility of the province, turned out, however, to be an honest man.

Главным наследником старухи оказался, однако же, честный человек, губернский предводитель дворянства той губернии Ефим Петрович Поленов.

Writing to Fyodor Pavlovitch, and discerning at once that he could extract nothing from him for his children's education (though the latter never directly refused but only procrastinated as he always did in such cases, and was, indeed, at times effusively sentimental), Yefim Petrovitch took a personal interest in the orphans. He became especially fond of the younger, Alexey, who lived for a long while as one of his family.

Списавшись с Федором Павловичем и мигом угадав, что от него денег на воспитание его же детей не вытащишь (хотя тот прямо никогда не отказывал, а только всегда в этаких случаях тянул, иногда даже изливаясь в чувствительностях), он принял в сиротах участие лично и особенно полюбил младшего из них, Алексея, так что тот долгое время даже и рос в его семействе.

I beg the reader to note this from the beginning.

Это я прошу читателя заметить с самого начала.

And to Yefim Petrovitch, a man of a generosity and humanity rarely to be met with, the young people were more indebted for their education and bringing up than to anyone.

И если кому обязаны были молодые люди своим воспитанием и образованием на всю свою жизнь, то именно этому Ефиму Петровичу, благороднейшему и гуманнейшему человеку, из таких, какие редко встречаются.

He kept the two thousand roubles left to them by the general's widow intact, so that by the time they came of age their portions had been doubled by the accumulation of interest. He educated them both at his own expense, and certainly spent far more than a thousand roubles upon each of them.

Он сохранил малюткам по их тысяче, оставленной генеральшей, неприкосновенно, так что они к совершеннолетию их возросли процентами, каждая до двух, воспитал же их на свои деньги и уж, конечно, гораздо более, чем по тысяче, издержал на каждого.

I won't enter into a detailed account of their boyhood and youth, but will only mention a few of the most important events.

В подробный рассказ их детства и юности я опять пока не вступаю, а обозначу лишь самые главные обстоятельства.

Of the elder, Ivan, I will only say that he grew into a somewhat morose and reserved, though far from timid boy. At ten years old he had realised that they were living not in their own home but on other people's charity, and that their father was a man of whom it was disgraceful to speak.

Впрочем, о старшем, Иване, сообщу лишь то, что он рос каким-то угрюмым и закрывшимся сам в себе отроком, далеко не робким, но как бы еще с десяти лет проникнувшим в то, что растут они все-таки в чужой семье и на чужих милостях и что отец у них какой-то такой, о котором даже и говорить стыдно, и проч., и проч.

This boy began very early, almost in his infancy (so they say at least), to show a brilliant and unusual aptitude for learning.

Этот мальчик очень скоро, чуть не в младенчестве (как передавали по крайней мере), стал обнаруживать какие-то необыкновенные и блестящие способности к учению.

I don't know precisely why, but he left the family of Yefim Petrovitch when he was hardly thirteen, entering a Moscow gymnasium and boarding with an experienced and celebrated teacher, an old friend of Yefim Petrovitch.

В точности не знаю, но как-то так случилось, что с семьей Ефима Петровича он расстался чуть ли не тринадцати лет, перейдя в одну из московских гимназий и на пансион к какому-то опытному и знаменитому тогда педагогу, другу с детства Ефима Петровича.

Ivan used to declare afterwards that this was all due to the ardour for good works of Yefim Petrovitch, who was captivated by the idea that the boy's genius should be trained by a teacher of genius.

Сам Иван рассказывал потом, что все произошло, так сказать, от «пылкости к добрым делам» Ефима Петровича, увлекшегося идеей, что гениальных способностей мальчик должен и воспитываться у гениального воспитателя.

But neither Yefim Petrovitch nor this teacher was living when the young man finished at the gymnasium and entered the university.

Впрочем, ни Ефима Петровича, ни гениального воспитателя уже не было в живых, когда молодой человек, кончив гимназию, поступил в университет.

As Yefim Petrovitch had made no provision for the payment of the tyrannical old lady's legacy, which had grown from one thousand to two, it was delayed, owing to formalities inevitable in Russia, and the young man was in great straits for the first two years at the university, as he was forced to keep himself all the time he was studying.

Так как Ефим Петрович плохо распорядился и получение завещанных самодуркой генеральшей собственных детских денег, возросших с тысячи уже на две процентами, замедлилось по разным совершенно неизбежимым у нас формальностям и проволочкам, то молодому человеку в первые его два года в университете пришлось очень солоно, так как он принужден был все это время кормить и содержать себя сам и в то же время учиться.

It must be noted that he did not even attempt to communicate with his father, perhaps from pride, from contempt for him, or perhaps from his cool common sense, which told him that from such a father he would get no real assistance.

Заметить надо, что он даже и попытки не захотел тогда сделать списаться с отцом,  – может быть, из гордости, из презрения к нему, а может быть, вследствие холодного здравого рассуждения, подсказавшего ему, что от папеньки никакой чуть-чуть серьезной поддержки не получит.

However that may have been, the young man was by no means despondent and succeeded in getting work, at first giving sixpenny lessons and afterwards getting paragraphs on street incidents into the newspapers under the signature of

Как бы там ни было, молодой человек не потерялся нисколько и добился-таки работы, сперва уроками в двугривенный, а потом бегая по редакциям газет и доставляя статейки в десять строчек об уличных происшествиях, за подписью

Eye-Witness.

«Очевидец».

These paragraphs, it was said, were so interesting and piquant that they were soon taken. This alone showed the young man's practical and intellectual superiority over the masses of needy and unfortunate students of both sexes who hang about the offices of the newspapers and journals, unable to think of anything better than everlasting entreaties for copying and translations from the French.

Статейки эти, говорят, были так всегда любопытно и пикантно составлены, что быстро пошли в ход, и уж в этом одном молодой человек оказал все свое практическое и умственное превосходство над тою многочисленною, вечно нуждающеюся и несчастною частью нашей учащейся молодежи обоего пола, которая в столицах, по обыкновению, с утра до ночи обивает пороги разных газет и журналов, не умея ничего лучше выдумать, кроме вечного повторения одной и той же просьбы о переводах с французского или о переписке.

Having once got into touch with the editors Ivan Fyodorovitch always kept up his connection with them, and in his latter years at the university he published brilliant reviews of books upon various special subjects, so that he became well known in literary circles.

Познакомившись с редакциями, Иван Федорович все время потом не разрывал связей с ними и в последние свои годы в университете стал печатать весьма талантливые разборы книг на разные специальные темы, так что даже стал в литературных кружках известен.

But only in his last year he suddenly succeeded in attracting the attention of a far wider circle of readers, so that a great many people noticed and remembered him.

Впрочем, лишь в самое только последнее время ему удалось случайно обратить на себя вдруг особенное внимание в гораздо большем круге читателей, так что его весьма многие разом тогда отметили и запомнили.

It was rather a curious incident.

Это был довольно любопытный случай.

When he had just left the university and was preparing to go abroad upon his two thousand roubles, Ivan Fyodorovitch published in one of the more important journals a strange article, which attracted general notice, on a subject of which he might have been supposed to know nothing, as he was a student of natural science.

Уже выйдя из университета и приготовляясь на свои две тысячи съездить за границу, Иван Федорович вдруг напечатал в одной из больших газет одну странную статью, обратившую на себя внимание даже и неспециалистов, и, главное, по предмету, по-видимому, вовсе ему незнакомому, потому что кончил он курс естественником.

The article dealt with a subject which was being debated everywhere at the time- the position of the ecclesiastical courts.

Статья была написана на поднявшийся повсеместно тогда вопрос о церковном суде.

After discussing several opinions on the subject he went on to explain his own view.

Разбирая некоторые уже поданные мнения об этом вопросе, он высказал и свой личный взгляд.

What was most striking about the article was its tone, and its unexpected conclusion.

Главное было в тоне и в замечательной неожиданности заключения.

Many of the Church party regarded him unquestioningly as on their side.

А между тем многие из церковников решительно сочли автора за своего.

And yet not only the secularists but even atheists joined them in their applause.

И вдруг рядом с ними не только гражданственники, но даже сами атеисты принялись и с своей стороны аплодировать.

Finally some sagacious persons opined that the article was nothing but an impudent satirical burlesque.

В конце концов некоторые догадливые люди решили, что вся статья есть лишь дерзкий фарс и насмешка.

I mention this incident particularly because this article penetrated into the famous monastery in our neighbourhood, where the inmates, being particularly interested in question of the ecclesiastical courts, were completely bewildered by it.

Упоминаю о сем случае особенно потому, что статья эта своевременно проникла и в подгородный знаменитый наш монастырь, где возникшим вопросом о церковном суде вообще интересовались,  – проникла и произвела совершенное недоумение.

Learning the author's name, they were interested in his being a native of the town and the son of that Fyodor Pavlovitch.

Узнав же имя автора, заинтересовались и тем, что он уроженец нашего города и сын «вот этого самого Федора Павловича».

And just then it was that the author himself made his appearance among us.

А тут вдруг к самому этому времени явился к нам и сам автор.

Why Ivan Fyodorovitch had come amongst us I remember asking myself at the time with a certain uneasiness.

Зачем приехал тогда к нам Иван Федорович,  – я, помню, даже и тогда еще задавал себе этот вопрос с каким-то почти беспокойством.

This fateful visit, which was the first step leading to so many consequences, I never fully explained to myself.

Столь роковой приезд этот, послуживший началом ко стольким последствиям, для меня долго потом, почти всегда, оставался делом неясным.

It seemed strange on the face of it that a young man so learned, so proud, and apparently so cautious, should suddenly visit such an infamous house and a father who had ignored him all his life, hardly knew him, never thought of him, and would not under any circumstances have given him money, though he was always afraid that his sons Ivan and Alexey would also come to ask him for it.

Вообще судя, странно было, что молодой человек, столь ученый, столь гордый и осторожный на вид, вдруг явился в такой безобразный дом, к такому отцу, который всю жизнь его игнорировал, не знал его и не помнил, и хоть не дал бы, конечно, денег ни за что и ни в каком случае, если бы сын у него попросил, но все же всю жизнь боялся, что и сыновья, Иван и Алексей, тоже когда-нибудь придут да и попросят денег.

And here the young man was staying in the house of such a father, had been living with him for two months, and they were on the best possible terms.

И вот молодой человек поселяется в доме такого отца, живет с ним месяц и другой, и оба уживаются как не надо лучше.

This last fact was a special cause of wonder to many others as well as to me.

Последнее даже особенно удивило не только меня, но и многих других.

Pyotr Alexandrovitch Miusov, of whom we have spoken already, the cousin of Fyodor Pavlovitch's first wife, happened to be in the neighbourhood again on a visit to his estate. He had come from Paris, which was his permanent home.

Петр Александрович Миусов, о котором я говорил уже выше, дальний родственник Федора Павловича по его первой жене, случился тогда опять у нас, в своем подгородном имении, пожаловав из Парижа, в котором уже совсем поселился.

I remember that he was more surprised than anyone when he made the acquaintance of the young man, who interested him extremely, and with whom he sometimes argued and not without inner pang compared himself in acquirements.

Помню, он-то именно и дивился всех более, познакомившись с заинтересовавшим его чрезвычайно молодым человеком, с которым он не без внутренней боли пикировался иногда познаниями.

He is proud, he used to say, "he will never be in want of pence; he has got money enough to go abroad now. What does he want here?

«Он горд,  – говорил он нам тогда про него,  – всегда добудет себе копейку, у него и теперь есть деньги на заграницу – чего ж ему здесь надо?

Everyone can see that he hasn't come for money, for his father would never give him any.

Всем ясно, что он приехал к отцу не за деньгами, потому что во всяком случае отец их не даст.

He has no taste for drink and dissipation, and yet his father can't do without him. They get on so well together! "

Пить вино и развратничать он не любит, а между тем старик и обойтись без него не может, до того ужились!»

That was the truth; the young man had an unmistakable influence over his father, who positively appeared to be behaving more decently and even seemed at times ready to obey his son, though often extremely and even spitefully perverse.

Это была правда; молодой человек имел даже видимое влияние на старика; тот почти начал его иногда как будто слушаться, хотя был чрезвычайно и даже злобно подчас своенравен; даже вести себя начал иногда приличнее…

It was only later that we learned that Ivan had come partly at the request of, and in the interests of, his elder brother, Dmitri, whom he saw for the first time on this very visit, though he had before leaving Moscow been in correspondence with him about an important matter of more concern to Dmitri than himself.

Только впоследствии объяснилось, что Иван Федорович приезжал отчасти по просьбе и по делам своего старшего брата, Дмитрия Федоровича, которого в первый раз отроду узнал и увидал тоже почти в это же самое время, в этот самый приезд, но с которым, однако же, по одному важному случаю, касавшемуся более Дмитрия Федоровича, вступил еще до приезда своего из Москвы в переписку.

What that business was the reader will learn fully in due time.

Какое это было дело, читатель вполне узнает в свое время в подробности.

Yet even when I did know of this special circumstance I still felt Ivan Fyodorovitch to be an enigmatic figure, and thought his visit rather mysterious.

Тем не менее даже тогда, когда я уже знал и про это особенное обстоятельство, мне Иван Федорович все казался загадочным, а приезд его к нам все-таки необъяснимым.

I may add that Ivan appeared at the time in the light of a mediator between his father and his elder brother Dmitri, who was in open quarrel with his father and even planning to bring an action against him.

Прибавлю еще, что Иван Федорович имел тогда вид посредника и примирителя между отцом и затеявшим тогда большую ссору и даже формальный иск на отца старшим братом своим, Дмитрием Федоровичем.

The family, I repeat, was now united for the first time, and some of its members met for the first time in their lives.

Семейка эта, повторяю, сошлась тогда вся вместе в первый раз в жизни, и некоторые члены ее в первый раз в жизни увидали друг друга.

The younger brother, Alexey, had been a year already among us, having been the first of the three to arrive.

Лишь один только младший сын, Алексей Федорович, уже с год пред тем как проживал у нас и попал к нам, таким образом, раньше всех братьев.

It is of that brother Alexey I find it most difficult to speak in this introduction.

Вот про этого-то Алексея мне всего труднее говорить теперешним моим предисловным рассказом, прежде чем вывести его на сцену в романе.

Yet I must give some preliminary account of him, if only to explain one queer fact, which is that I have to introduce my hero to the reader wearing the cassock of a novice.

Но придется и про него написать предисловие, по крайней мере чтобы разъяснить предварительно один очень странный пункт, именно: будущего героя моего я принужден представить читателям с первой сцены его романа в ряске послушника.

Yes, he had been for the last year in our monastery, and seemed willing to be cloistered there for the rest of his life.

Да, уже с год как проживал он тогда в нашем монастыре и, казалось, на всю жизнь готовился в нем затвориться.

Chapter 4. - The Third Son, Alyosha

Глава IV - Третий сын Алеша

HE was only twenty, his brother Ivan was in his twenty-fourth year at the time, while their elder brother Dmitri was twenty-seven.

Было ему тогда всего двадцать лет (брату его Ивану шел тогда двадцать четвертый год, а старшему их брату, Дмитрию,  – двадцать восьмой).

First of all, I must explain that this young man, Alyosha, was not a fanatic, and, in my opinion at least, was not even a mystic.

Прежде всего объявляю, что этот юноша, Алеша, был вовсе не фанатик и, по-моему, по крайней мере, даже и не мистик вовсе.

I may as well give my full opinion from the beginning. He was simply an early lover of humanity,